Христос Воскресе!
О Пасхе можно говорить, дорогие братья и сестры, бесконечно. Хотя Евангелисты очень скупо сообщают о том, что произошло, но в этой скупости есть свой смысл. Потому что каждое из упомянутых событий несет огромное содержание. Вспомним: Христос был похоронен. Он был положен в высеченной в скале пещере, Его Гроб был завален большим камнем. В то время заваливали гробы камнем, который весил несколько тонн, так что лишь около десятка мужчин могли этот камень отвалить от Гроба. Это делалось для того, чтобы разбойники не грабили склепы, чтобы бродяги не залезали туда и не ночевали в этих могильных пещерах.
Христос был завален большим камнем. Его Гроб был завален большим камнем. На этот Гроб были приложены печати. И скобы металлические, и римские печати. Наверное, печати больше, чем скобы даже, стерегли этот Гроб, потому что, по римским законам, всякий, кто срывал такую печать, становился государственным преступником; подлежал немедленной, без суда и следствия, смертной казни. Едва ли нашелся бы такой человек, который рискнул бы посягнуть на римские печати. Были поставлены два вооруженных стражника, хорошие, профессиональные воины. И, казалось бы, что ни похитить Тело Христово, ни выкрасть Его, ничего другого сотворить было невозможно. Да и никто не думал об этом, потому что ученики Христа были настолько дезориентированы, напуганы совершившимся, что они никакую из себя боевую единицу не представляли, как о них думали фарисеи и саддукеи.
Хотя Евангелия писались через десятилетия, Евангелисты очень самокритично рассказывают о своем и вообще об апостольском поведении. Петр трижды отрекся, все другие, кроме Иоанна, разбежались. Сидели и дрожали, и даже наутро не пошли ко Гробу Христову. А женщины – пошли. То есть, со стороны Рима все было сделано для того, чтобы Христос мирно почивал во Гробе. Со стороны учеников – не было сделано ничего, чтобы хоть как-то Его защитить, побыть с Ним или хотя бы прийти ко Гробу, чтобы воздать Ему последние почести. И так бы, может быть, всё и было, Христос остался бы прекрасным благородным героем в истории, о котором через запятую: Будда, Конфуций, Иисус… упоминалось бы даже не в школьных, а в университетских курсах. Основанная Им секта, христианская секта, наверное, существовала бы. Так как Христа при жизни считали пророком, наверное, Его и считали бы одним из предтеч подлинного Мессии. Его популярность была бы ограничена рамками иудейской традиции и Он почитался бы наряду с другими деятелями 1‑го – 2‑го столетий. Вы про таких знаете? Едва ли, это удел специалистов-историков.
Но произошло нечто другое, что совершенно сдвинуло и перемешало все планы и Рима, и учеников, и всех остальных людей всего мира. Произошло следующее: когда женщины приходят на Гроб, они видят, что римские печати сорваны, металлические скобы оторваны и даже камень отброшен неведомой силой. А стражники, которых тоже ждала мучительная смерть за оставление ими своего поста, – ни один стражник никогда бы не бросил свой пост, – стражники в ужасе бежали. Стражники были свидетелями того, что их испугало больше, чем смерть. Произошло нечто, какой-то взрыв, или потрясение, или сотрясение, которое отбросило этот огромный камень – по евангельскому преданию, Ангел отвалил камень от гроба. Конечно, для Ангела это даже не усилие, это не проблема, куда этот камень отбросить, – куда угодно, забросить хоть на Луну. И что-то произошло. Что? – Женщины перепуганы, они не понимают, что здесь произошло: какая-то потасовка, сражение? Они заглядывают в Гроб и видят там свитые, как они были свиты на покойнике, на Иисусе, одежды. Завязанные крепко узлами – та повязка, которую на лицо надели Ему, полотнище, которым Иосиф Аримафейский с Никодимом накрыли Тело Христа, разбросанные благовония, «литр около ста», как у нас в Евангелии рассказывается: Никодим «принес состав из смирны и алоя, литр около ста». «А «литр» – это граммов шестьсот–семьсот благовоний. Можете себе представить, какая масса благовоний – 34 килограмма, ученые дотошно подсчитали, была в этом Гробе. И вот благовония эти рассыпаны и разбросаны. И женщины не понимают, где Тело Учителя? Они видят Ангела – и этот прекрасный, световидный, блистающий Ангел говорит им: «Что вы ищете живого среди мертвых? Зачем вы пришли искать живого в эту пещеру гробовую, Его здесь нет. Он воскрес из мертвых».
Вот что произошло, что абсолютно изменило ход истории!
Христос – это не просто благочестивый, пусть даже очень достойный, но обычный человек. Христос – это поистине Мессия, Спаситель. И Он Своим Воскресением подтвердил это. Хотя в Древней Церкви говорили, что это Отец воскресил Иисуса, современное Православное богословие говорит, что Иисус воскрес в силу Божественной энергии, которая в Нем была. Он Сам воскрес. Нужно разделять «Воскресение» и «воскрешение». Воскрешение – это когда кто-то воскресает с помощью чьей-то силы; как Христос воскрешал мертвецов, например Лазаря. Но Сам Христос не был воскрешен, Он Самвоскрес. Потому, что в Нем было соединено две природы: человеческая и Божественная. Божественная природа пронизывала Его человечество. Когда, по человечеству, Он умер, как вы думаете, вот это Божество, которое было во Христе, – Оно умерло? Отнюдь нет. Оно было прекрасным, живым, бодрым, это Божество. Христос со Своей бессмертной душой спустился в ад, там Он навел порядок: праведников вывел, освободил от плена этого бесовского. А на третьи сутки, в ночь с субботы на воскресенье, эта божественная сила воскресила и преобразила Его Тело. Момент Воскресения Христа – это момент, когда Его Божество воскресило Его Тело и преобразило Его. Христос прошел удивительный процесс изменения, трансформации. Тогда как раньше Он был обычным человеком внешне, теперь Он обрел новое, духоносное, прославленное Тело.
Мне не хотелось бы сейчас пересказывать эти пасхальные события, это было бы интересно, но мы сделаем это в будущем. Мне хочется показать, как вера христианская преодолевала скепсис учеников, преодолевала инертность их мышления. Как постепенно весть о Воскресении Христа захватывала все больше и больше людей. Как они открывали для себя тайну этой веры. И как некоторые их них даже на каком-то мистическом – на грани реального и нереального – уровне встречались со Христом, как, например, апостол Павел. Ученые до сих пор спорят: «Так каким было его видение Иисуса?» – помните, когда Воскресший ему явился. Павел шел по дороге в Дамаск, «еще дыша угрозами и убийством на учеников Господа». Ему явился Воскресший, Который беседовал с ним, но что это было? Это было видение? Апостол Павел увидел Христа Воскресшего, как Его видел Петр и другие? Или на каком-то внутреннем уровне Христос открылся? Мы сейчас говорить об этом не будем.
Мне сегодня хотелось бы отметить две ключевые темы Пасхи, имеющие отношение к Воскресению Христову. Первая – это момент ВОССТАНИЯ – восстания во многих значениях, я поясню потом, что я имею в виду. И второй момент – РАДОСТИ. Эти две темы присутствуют обязательно в теме Воскресения Христова.
Дело в том, что само слово «воскресение» – это славянское слово. Оно происходит от слова «крес», «кресало»; хотя в некоторых словарях можно встретить, что «воскресение» – от слова «крест», на самом деле к кресту оно не имеет никакого отношения. По-славянски есть такое слово – «кресало». Кресалом высекали огонь, и в музеях, я лично во многих музеях старинных русских городов видел это, мы можем встретить древнерусское кресало. – Очень часто люди носили на поясе кресало с металлической палочкой – высекали искры, когда надо было разжечь костер, и таким образом возжигали огонь. Кресало – это то, что несет в себе энергию света, огня. Воскресение – это, можно сказать, возжжение огня, праздник света. У греков нет такого слова – «воскресение». У них есть слово, но оно не имеет к свету никакого отношения. У них есть слово «анастасия» – переводится с греческого как «воскресение». «Стасис» – это вставать, подниматься, «ана» – это снизу. Анастасия – это подъем, это вставание, или такое слово употребляется, когда человек просыпается: «пробуждение». Когда сказано, что Христос воскрес, для греков это понятно: Христос «проснулся», Христос встал. Он лежал, теперь Он встал. Сама эта символика – в момент Пасхи происходит восстание Христа из мертвых, вставание Христа. Эта тема в христианском богословии Пасхи нашла свое раскрытие, свое место. Именно на Пасху в древности совершалось Крещение людей. Что такое Крещение? – это восстание. Восстание от чего? – От греха. От греховной прежней злой жизни. От бесовщины. Это своего рода пробуждение. И недаром эти слова, сегодня мы молились, пели: «Елицы во Христа крестились, елицы во Христа облекостеся». Это потому, что в древности именно в этот день, на Пасху, в Пасхальную неделю людей крестили. Людей крестили раз в году, на Пасху. Они готовились ко Крещению, а потом их на Пасху крестили. Пасха – как событие восстания Христа из мертвых! Эта же Пасха, она так же осмысляется, как событие, и день, и тайна восстания человека от прежней жизни к новой. Как событие пробуждения человека от греха к новой, подлинной, правильной жизни.
Мы говорим, что первый аспект Пасхи – аспект восстания. Христос восстал, человек от греха восстает. У нас с вами на Пасху – пробуждаются ли надежды? – конечно, пробуждаются. И Церковь своими песнопениями в Пасхальные дни уверяет нас, что не все так плохо в нашей с вами жизни. Если нам кажется даже, что мы безнадежны, что мы не спасемся, что мы подвергнемся осуждению, Церковь лишь только говорит нам: «Не робейте, но бодрствуйте и идите христианским путем». И даже Церковь снизила это древнее правило, снизила требование для тех, кто хочет причаститься. И православные люди, не имеющие на себе смертных грехов, в другой бы день отлучили себя от Причастия, а тут им разрешают причаститься, и подготовки никакой не надо. Двери спасения открыты для каждого. Каждый может в эти двери войти, и все попадут на этот пир благодати, все приглашаются на этот пир возрождения. К кому обращено Евангелие, говорящее о Воскресении? – ко всем народам. Не только, как евреи думали, к кучке какого-то богоизбранного народа, или к каким-то другим избранникам, любимчикам Божиим, – нет!
Если вы помните, на Пасху читалось Евангелие на разных языках. Это и греческий, и латинский, и английский, немецкий и другие языки. Когда я учился в Духовной Академии, у нас на двадцати языках читали священники эти Евангелия Пасхальные. И это тоже очень важно. Это читается в знак того, что Весть о Воскресении – весть о победе, о восстании – и призыв к этому восстанию – должна быть донесена до людей всей земли. И даже до самых отдаленных племён. Момент восстания как момент освобождения от греха – это призыв ко всем: и к нам, и даже к самым далеким людям. Тем, кто еще даже не слышал и не знает о Евангелии, но мы должны донести до них Евангелие.
Несколько дней назад, в Пасхальное воскресение, я случайно включил радио и попал на трансляцию записи Пасхального богослужения. Сначала я подумал, что это дореволюционное богослужение, потому что запись была достаточно плохая, потом я услышал, что техника пения, голоса – не дореволюционные, а современные. До революции своя была техника голосовая, сегодня – своя. Опять же, ектении до революции по-своему диаконы произносили, сейчас – по своему. Но я думал, какие это годы? Сложно было определить.
В шестидесятые записей никаких не производилось. Тут – хор был очень мощный. Как было определить, какого времени эта запись? Столь мощный хор не мог быть эмигрантским, потому что в эмиграции не было таких мощных хоров. Не было и таких голосов диаконских. Потом я узнал голос архидиакона Патриарха Пимена. Ну, а когда он помянул Святейшего Патриарха Пимена, уже стало понятно, что эта запись была сделана в семидесятые или в восьмидесятые годы. Но когда возглас дал сам Патриарх, я по голосу определил, узнал, что это ранний Пимен, молодой Патриарх. Потому что к старости его голос стал утомленным и старым. Это значит, где-то семьдесят пятый, семьдесят шестой год записи. В то время как раз пластинки такие записывались…
Это была удивительная служба. И, знаете, она была удивительна не тем, что дали возможность Церкви записать и издать пластинку, – конечно, выложились по полной программе: собрали мощный хор, диаконы – на пределе своих голосовых возможностей. Что меня поразило, какой момент поразил? Момент бьющей фонтаном Пасхальной Радости. И это семидесятые годы, середина семидесятых. Это сегодня такая радость объяснима. Сегодня открываются храмы, монастыри, а тогда, в середине семидесятых, всё казалось таким бесперспективным. Я читал записи священников, которые жили в эмиграции, которые жили в России. Один пишет: в пятидесятые годы я думал, что все-таки советская власть еще когда-то кончится; и в шестидесятые я так думал, а в середине семидесятых такая надежда исчезла. Эти люди, может быть, знали, что они не доживут до изменения ситуации, что Церковь так и будут гнать, священников сажать в тюрьмы. Через несколько лет после этой записи, – вы помните? – какое чудовищное насилие и унижение было совершено над отцом Дмитрием Дудко, которого накачали наркотиками, психотропными препаратами и он был вынужден с телеэкрана …каяться, что он общался с молодежью, одурманивал их религиозным дурманом.
Это было время, когда Церковь была унижена, оскорблена. Но, тем не менее, верили в то, что будет пробуждение. Верить в победу света над тьмой, в победу жизни, смысла над хаосом, над смертью – это обязательно присуще Пасхальным дням. Мы верим, что плохое уйдет, что будет только хорошее. Пасха пробуждает оптимизм в наших сердцах, заряжает каким-то воодушевлением. И даже когда все очень плохо в жизни, – у меня были такие Пасхи, которые я чуть ли не со слезами на глазах встречал, потому что все было плохо вокруг, в жизни моей, но, тем не менее, в сердце все равно было ликование и радость и звучало что-то светлое и радостное, потому что Господь всю эту тьму прогоняет. Он говорит: «Не отчаивайтесь. Будьте Мне верны, все образуется, все поправится».
Это первый момент Пасхи, это заряжающая нас энергией и бодростью тема восстания от греха. Мы восстаем к праведной жизни, мы должны распространять эту праведность по всей земле. Пасха изгоняет из наших сердец всякую грусть. Теперь мы переходим ко второму, очень важному, аспекту Пасхальных дней. Аспекту Радости – да, момент восстания, момент какого-то выхода в Пасхе есть. Но есть в Пасхе и большой момент радости. Почему? Да потому, что небеса, которые изображает собой алтарь, открыты, Царские врата открыты всю Пасхальную неделю. И символизирует это, что Небо доступно, Небо открыто для каждого. Не для некоторых, но длякаждого Небо открыто!
Радость излучают и красные одежды духовенства. Красный цвет – это самый красивый цвет, какой только можно видеть. Интересно, что в древние века в Византии Пасха праздновалась в белых одеждах. Потому что красный цвет добывали не химическим путем, пурпур добывали из моллюсков. И для того, чтобы один плащ покрасить в пурпурный цвет, необходимо было несколько десятков тысяч этих маленьких моллюсков со дна океана достать. Это был каторжный, адский труд. Обычно рабы этим занимались. Конечно, христиане не могли такого позволить себе, того, что было в Риме распространено: чтобы рабы работали, доставали этих каких-то улиток несчастных, мидий – и из них выдавливать эту краску, чтобы одежды покрасить в красный цвет. Поэтому в Византии был только белый праздничный цвет, красного не было. В самые праздничные дни надевали только белые одежды. На Пасху – тоже белые. И уже только со Средних веков появился красный цвет, как цвет пасхальный. Потому что «красный» – это «красивый».
Самые торжественные цвета употребляются, алтарь всегда открыт, практически ничего не читается, только поется. Пение – это символ радости. У диакона в руке – горящая свеча, тоже символ радости и торжества. Мы ходим Крестными ходами. Когда мы идем ночью, мы символизируем жен-мироносиц, которые идут ко Гробу оплакать Христа, похоронить Его. Но – Гроб открыт и Христос воскрес! А когда мы ходим по воскресеньям после Пасхи Крестным ходом, это к мироносицам не имеет отношения, это торжественное триумфальное шествие. Такие шествия были в древности распространены. Они устраивались в честь каких-то событий, в честь праздников. Люди несли флаги, цветы, веселились, пели и т.д. То есть, такой Крестный ход – это знак триумфа, знак победы. Мы несем наши хоругви, наши знамена в знак этой духовной победы.
Так что мы, братья и сестры, обязательно должны в Пасхальные дни тоже это учитывать: что Пасха – это и тема восстания, пробуждения от греха к праведности, но и тема радости. Эта радость должна наполнять наши сердца и переливаться на окружающих. Мир сей не радуется. Я вот служу обычно ночью, а потом утром всегда приезжаю на службу Пасхальную. И когда еду в маршрутном такси или на метро этим Пасхальным утром, когда хоть и спал два часа, а хочется всем улыбаться и всех обнять, и хочется радоваться и делиться этой радостью. Посмотрите на лица людей – злые, несчастные лица, серые, как будто вся скорбь мира наних осела. Эти люди не знают Пасхи. В их сердцах не звучит пасхальная музыка и песня. Это очень грустно. Мир сей, действительно, нуждается в радости. Давайте ее будем нести этому миру, будем делиться этой радостью. Той радостью, которая есть в нас. Потому что это не просто пошлая и глупая радость оттого, что смешно, весело или мы сыты или пьяны. Это радость оттого, что жизнь наша земная, со всеми ее тяготами, – это только часть подлинной жизни, мы ее проживем, и впереди откроется нескончаемая невечерняя, вечная жизнь. Мы радуемся оттого, что, несмотря на все эти скорби, насколько мы вынесем их, настолько мы будем близки к Богу и обретем в вечности награду. Оттого, что сейчас нам Бог открывается немножко, – на службе, например. Мы порадуемся, что пережили, какие-то духовные восторженные состояния. Но мы знаем, даже не верим – потому что верим мы во что-то теоретически, – а мы знаем, поскольку святые отцы – сотни достойнейших отцов – нам об этом говорили: то, что здесь нам иногда чуть-чуть приоткрывается, в вечности откроется во всей своей ослепительной и оглушительной полноте.
Однажды одна святая мученица явилась отцу Паисию Афонскому (он умер чуть больше десяти лет тому назад). Мученица рассказала о перенесенных страданиях, и отец Паисий, пораженный, спросил ее: «Как ты, такая хрупкая девушка, могла эти страдания перенести?» И святая сказала: «Если бы я знала, что меня ждет там, я бы хотела в сто раз больше перенести страданий, более жутких. Потому что открывается нечто, перед чем меркнут все эти наши страдания, проблемы, испытания, скорби…»
Вот, братья и сестры, что я вам хочу пожелать:
Первое: чтобы в нас с вами совершился переворот: как Христос встал из мертвых, так и мы бы обновились и восстали духовно.
И второй момент: чтобы с нами всегда была радость и мы этой радостью всегда делились с другими людьми.
Христос Воскресе!
.jpg)
(Ин. 3:16-21) Ин.3:16. Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного,
